Все мы кажемся обыкновенными, до тех пор пока не копнешь глубже.
В. Панов
понедельник, 11 октября 2010
Любовь - это сила, которая снова собирает нас в единое целое, чтобы собрать опыт, распылённый по многим жизням, по всему миру.
Мы в ответе за всю Землю, ибо не знаем, где сейчас те Иные Части, которые были нами при начале времён. И если им хорошо, то и мы будем счастливы. Плохо им - и мы ощущаем, пусть и бессознательно, частицу их страдания. Но прежде всего мы отвечаем за то, чтобы хоть однажды в каждом нашем перевоплощении воссоединиться с Иной Частью, которая обязательно повстречается нам на пути. Пусть даже встреча продлится всего несколько мгновений - мгновения эти приносят Любовь такого накала, что это оправдывает всё остальное наше бытие.
суббота, 10 июля 2010
Гуманизм - прекрасная вещь, пока он не приводит к жертвам, куда более страшным, чем возможные вначале.
* * * * * * * * *
... надо еще пару раз окунуться мордой в грязь, чтобы научиться идти к цели.
* * * * * * * * *
Слишком торопливый век, слишком много боли. Слишком велико искушение - простых и быстрых побед. Мы вросли в это время, в его боль и отчаяние. Нам не убедить никого в добре - если его нет в нас.
* * * * * * * * *
Всё время вверх...
А что там, впереди?
И только вверх, поскольку через Время.
Мне снятся лестницы, заброшенные всеми,
И я бегу по ним всегда один.
Но будет день. Я вынырну из снов.
И побегу, ступая осторожно.
Я знаю,что вернуться невозможно -
Ведь я бегу по лестнице часов.
Одна и та же лестница на всех.
Со свистом пролетающее Время,
А все бегут, и я бегу со всеми,
Но всё-таки один, всё время вверх.
понедельник, 07 июня 2010
Жалость, как я её понимаю, это чувство, направленное извне и, как бы это поточнее сформулировать, - свысока, что ли... Жалеть - это значит наблюдать снисходительно, со стороны, чужое копошение, полагать собственное положение куда более завидным, а себя, соответственно, более удачным экземпляром. Жалость при это вполне может подвигнуть человека на благородный или, по крайней мере, просто полезный поступок, но чести она никому не делает. Так вот, ничего похожего я к людям давно уже не испытываю. Потому хотя бы, что знаю Великую, блин, Тайну Бытия: все, как ни странно, умирают. Абсолютно все, без исключения, причем сравнительно скоропостижно. Полагать себя "более удачным экземпляром", чем кто бы то ни было, при таком раскладе - глупость, мягко говоря. Вот если бы среди нас затесался какой-нибудь бессмертный простак, он бы, пожалуй, мог позволить себе жалость... Так вот, чувство, которое я порой испытываю к людям, чьи дела идут, на мой взгляд, скверно, следует называть не жалостью, а сопереживанием. Сопереживание, в отличие от жалости, всегда внутри. Чтобы использовать его, требуется способность оказаться в чужой шкуре - у меня она, как не трудно догадаться, имеется - и уже оттуда собственными глазами оглядеть ближайшие окрестности и дальние пригороды чужой души. Не содрогаясь, но и не умиляясь, сохраняя спокойствие, как наедине с собой, перед зеркалом. Оттуда, изнутри, действительно очень просто понять всякого человека... Дурацкая, кстати, общеизвестная формула: "понять - значит простить", поскольку настоящее, глубинное понимание показывает, что прощать, собственно, нечего...
... моё сопереживание не мешает мне считать великое множество людей отвратительными самодовольными болванами, каковыми они, собственно говоря, и являются. Но оно же вынуждает меня видеть в каждой груде мяса надгробие заживо погребенного ангела. И когда мне говорят, что я своими руками лишаю этого ангела возможности взлететь - хотя бы в самый последний момент, - я испытываю боль. Просто очень большую боль. Это, собственно, всё.
... моё сопереживание не мешает мне считать великое множество людей отвратительными самодовольными болванами, каковыми они, собственно говоря, и являются. Но оно же вынуждает меня видеть в каждой груде мяса надгробие заживо погребенного ангела. И когда мне говорят, что я своими руками лишаю этого ангела возможности взлететь - хотя бы в самый последний момент, - я испытываю боль. Просто очень большую боль. Это, собственно, всё.
четверг, 03 июня 2010
* Под здравым смыслом каждый человек имеет в виду свой собственный смысл. / В. Ключевский
* Взаимопонимание требует взаимной лжи. / Дон-Аминадо
* Существует только один вид работы, от которой работник не впадает в стресс и депрессию, - это та работа, которую делать вовсе необязательно. / Ж. Элгози
* Взаимопонимание требует взаимной лжи. / Дон-Аминадо
* Существует только один вид работы, от которой работник не впадает в стресс и депрессию, - это та работа, которую делать вовсе необязательно. / Ж. Элгози
вторник, 20 апреля 2010
•Тогда я вовсе не был уверен, что поступаю правильно, а в таких ситуациях лучшее средство – спор с достойным собеседником; оппонента, как правило, убедить не удается, зато самого себя – вполне…
•…правило «лучше поздно, чем никогда» работает только в тех случаях, когда не слишком поздно.
•Человеческая память – несовершенный инструмент, к тому же люди склонны делить события своей жизни на «важные» и «несущественные»; несущественные, как правило, опускают, а они и есть правда, её живая плоть, упустишь одну-единственную мелочь, и подлинности как не бывало.
•Чужая слабость всегда казалась мне заразной…
•… я не люблю рассказывать о своих планах. О прошлом – сколько угодно, если есть настроение потрепаться. Но в собственное будущее я стараюсь никого не пускать. Оно должно принадлежать только мне – до тех пор, пока не наступит. Это вопрос не секретности и даже не суеверия, а скорее личной гигиены. Когда кто-то знает о моих планах, я ощущаю его присутствие в моем, неосуществившемся пока, нежном, уязвимом будущем, назойливое и неприятное, как грязные следы на кафельном полу.
•… у меня есть прекрасное правило: если происходящее перестает нравиться, надо немедленно уходить.
•Неважно, как всё обстоит на самом деле, что будет, то будет, а что было, то было, и какая, к чертям собачьим, разница, как это выглядело со стороны. Только мои личные ощущения и впечатления имеют какой-то смысл, они – опыт, а опыт – единственное имущество, которое можно забрать с собой…
•… для человека, наделенного скептическим умом, существует только один способ принять чудесную природу мира в качестве новой системы координат: оказаться в ситуации, когда чудо – единственный способ выжить. Шансы и в этом случае невелики, но они всё же есть.
•Я не знаю, что такое «всегда» … И вы забудьте. Сейчас – так. А завтра наступит какое-нибудь другое «сейчас». Возможно, оно будет похоже на сегодняшний день, возможно, на позавчерашний. Но скорее всего вообще ни на что не будет похоже.
•Прошлое ничуть не менее пластично, чем будущее. Просто свое будущее мы создаем желаниями и поступками, а основной инструмент воздействия на прошлое – память. Но управлять памятью ничуть не сложней, чем взять под контроль собственные желания; на мой взгляд, даже проще.
•… когда желания совпадают с необходимостью – это уже, можно сказать, могущество.
•…правило «лучше поздно, чем никогда» работает только в тех случаях, когда не слишком поздно.
•Человеческая память – несовершенный инструмент, к тому же люди склонны делить события своей жизни на «важные» и «несущественные»; несущественные, как правило, опускают, а они и есть правда, её живая плоть, упустишь одну-единственную мелочь, и подлинности как не бывало.
•Чужая слабость всегда казалась мне заразной…
•… я не люблю рассказывать о своих планах. О прошлом – сколько угодно, если есть настроение потрепаться. Но в собственное будущее я стараюсь никого не пускать. Оно должно принадлежать только мне – до тех пор, пока не наступит. Это вопрос не секретности и даже не суеверия, а скорее личной гигиены. Когда кто-то знает о моих планах, я ощущаю его присутствие в моем, неосуществившемся пока, нежном, уязвимом будущем, назойливое и неприятное, как грязные следы на кафельном полу.
•… у меня есть прекрасное правило: если происходящее перестает нравиться, надо немедленно уходить.
•Неважно, как всё обстоит на самом деле, что будет, то будет, а что было, то было, и какая, к чертям собачьим, разница, как это выглядело со стороны. Только мои личные ощущения и впечатления имеют какой-то смысл, они – опыт, а опыт – единственное имущество, которое можно забрать с собой…
•… для человека, наделенного скептическим умом, существует только один способ принять чудесную природу мира в качестве новой системы координат: оказаться в ситуации, когда чудо – единственный способ выжить. Шансы и в этом случае невелики, но они всё же есть.
•Я не знаю, что такое «всегда» … И вы забудьте. Сейчас – так. А завтра наступит какое-нибудь другое «сейчас». Возможно, оно будет похоже на сегодняшний день, возможно, на позавчерашний. Но скорее всего вообще ни на что не будет похоже.
•Прошлое ничуть не менее пластично, чем будущее. Просто свое будущее мы создаем желаниями и поступками, а основной инструмент воздействия на прошлое – память. Но управлять памятью ничуть не сложней, чем взять под контроль собственные желания; на мой взгляд, даже проще.
•… когда желания совпадают с необходимостью – это уже, можно сказать, могущество.
пятница, 12 марта 2010
Другие люди служат нам увеличительными стеклами, сквозь которые мы читаем собственные души. Эмерсон
…Думая о Кроншоу, Филипп вспомнил о персидском ковре, который тот ему подарил, сказав, что в нем – разгадка смысла жизни; вдруг ему показалось, что он ее нашел…Ответ был такой простой. Жизнь вовсе не имеет смысла. На Земле – спутнике светила, несущегося в бесконечности, все живое возникло под воздействием определенных условий, в которых развивалась эта планета; точно так же как на ней началась жизнь, она под воздействием других условий может и окончится; человек – всего лишь один из многообразных видов этой жизни, он отнюдь не Веней мироздания, а продукт среды…
...Его ничтожество становилось его силой, и он внезапно почувствовал, что может сразиться с жестокой судьбой, которая его преследовала: ибо, если жизнь бессмысленна, мир уже не кажется таким жестоким. Неважно, совершил ли что-нибудь тот или иной человек или ничего не смог совершить. Неудача ничего не меняет, а успех равен нулю…
...Он наконец понял, зачем Кроншоу подарил ему персидский ковер. Ткач плетет узор на ковре не ради какой-нибудь цели, а просто для того, чтобы удовлетворить свою эстетическую потребность, вот и человек может прожить свою жизнь точно также…
...Существует один узор – самый простой, совершенный и красивый: человек рождается, мужает, женится, производит на свет детей и умирает…
...Филипп полагал, что отказавшись от погони за счастьем, он прощается с последней иллюзией. Жизнь его казалась ужасной, пока мерилом было счастье, но теперь, когда он решил, что к ней можно подойти и с другой меркой, у него словно прибавилось сил. Счастье имело так же мало значения, как и горе. И то и другое вместе с прочими мелкими событиями его жизни вплетались в ее узор.
/ Глава 106 « Бремя страстей человеческих» Сомерсет Моэм/
...Его ничтожество становилось его силой, и он внезапно почувствовал, что может сразиться с жестокой судьбой, которая его преследовала: ибо, если жизнь бессмысленна, мир уже не кажется таким жестоким. Неважно, совершил ли что-нибудь тот или иной человек или ничего не смог совершить. Неудача ничего не меняет, а успех равен нулю…
...Он наконец понял, зачем Кроншоу подарил ему персидский ковер. Ткач плетет узор на ковре не ради какой-нибудь цели, а просто для того, чтобы удовлетворить свою эстетическую потребность, вот и человек может прожить свою жизнь точно также…
...Существует один узор – самый простой, совершенный и красивый: человек рождается, мужает, женится, производит на свет детей и умирает…
...Филипп полагал, что отказавшись от погони за счастьем, он прощается с последней иллюзией. Жизнь его казалась ужасной, пока мерилом было счастье, но теперь, когда он решил, что к ней можно подойти и с другой меркой, у него словно прибавилось сил. Счастье имело так же мало значения, как и горе. И то и другое вместе с прочими мелкими событиями его жизни вплетались в ее узор.
/ Глава 106 « Бремя страстей человеческих» Сомерсет Моэм/
понедельник, 22 февраля 2010
всё чего хочу-я получу.а кого хотела-уже имела
Иногда ирония должна восстановить то,что разрушил пафос (Лец)
***
Когда есть-не ценим. Потеряем-плачем.
***
Жизнь-вредная штука.От неё все умирают.
***
Жизнь-это карантин у входа в рай.
***
***
Когда есть-не ценим. Потеряем-плачем.
***
Жизнь-вредная штука.От неё все умирают.
***
Жизнь-это карантин у входа в рай.
***
воскресенье, 29 ноября 2009
Наше безумие – отличная штука… (с)
Так часто бывает: до минувшего счастья вроде бы рукой подать, а дотянуться нельзя.
Ирвин Уэлш
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Б. Паскаль
У каждого из нас свой Минотавр и свой лабиринт. Их сотворяет наше собственное воображение, и они держат нас в страхе.
Артуро Перес Реверте
Ирвин Уэлш
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Б. Паскаль
У каждого из нас свой Минотавр и свой лабиринт. Их сотворяет наше собственное воображение, и они держат нас в страхе.
Артуро Перес Реверте
вторник, 14 июля 2009
Никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри (с)
Люди любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.© Анджей Сапковский
пятница, 12 июня 2009
Наше безумие – отличная штука… (с)
Есть всего три подобающие темы для собеседников, у которых очень мало времени: смерть, сон и текст.
Смерть - наше общее будущее, от которого, пожалуй, никому не отвертеться.
Сон - самый общедоступный опыт небытия, но мало кому достает мужества признать эти путешествия на изнанку мира не менее важной частью жизни, чем бодрствование. (В самом деле, не странно ли, что всем, без исключения, необходимо ежедневно отлучаться из обитаемой реальности в какое-то иное пространство, но при этом каждый спешит пренебрежительно заверить остальных, что отлучки эти не имеют никакого значения, а сновидения бессмысленны и брать их в расчет - глупость, если не безумие?)
Текст - наша общая плоть; порой мне кажется, что ткань человечьего бытия соткана из той же материи, что и книги: из слов. (В начале было Слово, не так ли? - и еще вопрос, воспоследовало ли за ним Дело, или было решено, что сойдет и так…)
И есть три вещи, о которых не следует говорить ни при каких обстоятельствах, даже тем, кто уверен, будто времени впереди хоть отбавляй: любовь, свобода и чужая глупость.
О любви следует молчать, поскольку скудный набор слов, предназначенных для ее описания, изношен до дыр задолго до гибели динозавров, и теперь эти вербальные лохмотья способны лишь испортить впечатление, если не вовсе его загубить.
О свободе говорить и вовсе бессмысленно: никто толком не знает, что это такое, но всякий рад представиться крупным специалистом по данному вопросу. Среди любителей порассуждать на эту тему я не встречал ни единой души, имеющей хотя бы смутное представление о предмете разговора. Кто знает - молчит, пряча жуткое свое сокровище на самом дне глазных колодцев.
Что же до чужой глупости - предмет сей изучен нами даже слишком хорошо. Толковать о нем чрезвычайно приятно, но опасно, ибо слишком велик соблазн поверить, что сам ты, и впрямь, не таков, как прочие; нашептать себе, будто благополучно удаляешься на индивидуальной спасательной шлюпке от давшего течь "корабля дураков", на борту которого помещаемся мы все, без исключения.
И есть еще одна тема, касаться которой то строго запрещено, то совершенно необходимо. Мы почти не смеем говорить о чудесном. Но иногда… о, иногда оно само заявляет о себе, не брезгуя никакими средствами оповещения. В том числе, и нашими устами.
Смерть - наше общее будущее, от которого, пожалуй, никому не отвертеться.
Сон - самый общедоступный опыт небытия, но мало кому достает мужества признать эти путешествия на изнанку мира не менее важной частью жизни, чем бодрствование. (В самом деле, не странно ли, что всем, без исключения, необходимо ежедневно отлучаться из обитаемой реальности в какое-то иное пространство, но при этом каждый спешит пренебрежительно заверить остальных, что отлучки эти не имеют никакого значения, а сновидения бессмысленны и брать их в расчет - глупость, если не безумие?)
Текст - наша общая плоть; порой мне кажется, что ткань человечьего бытия соткана из той же материи, что и книги: из слов. (В начале было Слово, не так ли? - и еще вопрос, воспоследовало ли за ним Дело, или было решено, что сойдет и так…)
И есть три вещи, о которых не следует говорить ни при каких обстоятельствах, даже тем, кто уверен, будто времени впереди хоть отбавляй: любовь, свобода и чужая глупость.
О любви следует молчать, поскольку скудный набор слов, предназначенных для ее описания, изношен до дыр задолго до гибели динозавров, и теперь эти вербальные лохмотья способны лишь испортить впечатление, если не вовсе его загубить.
О свободе говорить и вовсе бессмысленно: никто толком не знает, что это такое, но всякий рад представиться крупным специалистом по данному вопросу. Среди любителей порассуждать на эту тему я не встречал ни единой души, имеющей хотя бы смутное представление о предмете разговора. Кто знает - молчит, пряча жуткое свое сокровище на самом дне глазных колодцев.
Что же до чужой глупости - предмет сей изучен нами даже слишком хорошо. Толковать о нем чрезвычайно приятно, но опасно, ибо слишком велик соблазн поверить, что сам ты, и впрямь, не таков, как прочие; нашептать себе, будто благополучно удаляешься на индивидуальной спасательной шлюпке от давшего течь "корабля дураков", на борту которого помещаемся мы все, без исключения.
И есть еще одна тема, касаться которой то строго запрещено, то совершенно необходимо. Мы почти не смеем говорить о чудесном. Но иногда… о, иногда оно само заявляет о себе, не брезгуя никакими средствами оповещения. В том числе, и нашими устами.
среда, 10 июня 2009
Life is never what it seems. Dream.
В мои годы, - сказала женщина, - у человека столько времени для размышлений, что можно стать ясновидящей. (с) Маркес
воскресенье, 14 декабря 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
Многознание уму не учит.
Гераклит
Гераклит
среда, 29 октября 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
Лучший способ избавиться от врага - это сделать его своим другом.
Генрих IV
Генрих IV
Наше безумие – отличная штука… (с)
Человек странное существо - он так виртуозно находит способы самоуничтожения, гоняясь за мигом счастья.
четверг, 16 октября 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
- Как быстро летит время: не успеешь проснуться, а уже пора работать
- В некоторые головы мысли приходят умирать.
- Если не стать храбрецом перед лицом смерти, то когда еще становиться храбрецом?
понедельник, 15 сентября 2008
Мы умираем, не зная, что пережили. (М.Кундера)
парадокс нашего времени состоит в том,
что наши автострады становятся шире, а мышление уже;
наши здания вытягиваются вверх, быстрее, чем когда-либо, а терпение сокращается;
мы тратим больше, а имеем меньше;
мы покупаем больше вещей, но меньше ими пользуемся;
наши квартиры становятся большими, а семьи меньшими;
у нас больше удобств, но меньше времени;
у нас больше ученых званий, но меньше рассуждений;
больше экспертов, но и больше проблем;
больше медикаментов, но меньше здоровья;
мы приумножили свою собственность, но уменьшили свои ценности;
мы говорим слишком много, любим слишком редко, ненавидим слишком часто;
мы научились, как зарабатывать на жизнь, но не научились, как жить;
мы добавили годы к жизни, но не жизнь к годам;
мы слетали на луну и обратно,
но нам трудно переступить порог и познакомиться с новым соседом;
мы освоили внешний мир, но не внутренний;
мы очищаем воздух, но загрязняем душу;
мы разложили атом, но не наши предубеждения;
у нас выросли доходы, но упала нравственность;
мы гонимся за количеством, но теряем качество;
наше время - это время мирового затишья, но домашних скандалов;
большого количества развлечений, но меньших радостей;
большего разнообразия пищи, но менее полноценного питания;
мы живем в дни, когда работают оба родителя,
пытаясь обеспечить семью, но у нас все больше разводов;
наши дома выглядят красочнее снаружи, но в них живут разбитие семьи.
что наши автострады становятся шире, а мышление уже;
наши здания вытягиваются вверх, быстрее, чем когда-либо, а терпение сокращается;
мы тратим больше, а имеем меньше;
мы покупаем больше вещей, но меньше ими пользуемся;
наши квартиры становятся большими, а семьи меньшими;
у нас больше удобств, но меньше времени;
у нас больше ученых званий, но меньше рассуждений;
больше экспертов, но и больше проблем;
больше медикаментов, но меньше здоровья;
мы приумножили свою собственность, но уменьшили свои ценности;
мы говорим слишком много, любим слишком редко, ненавидим слишком часто;
мы научились, как зарабатывать на жизнь, но не научились, как жить;
мы добавили годы к жизни, но не жизнь к годам;
мы слетали на луну и обратно,
но нам трудно переступить порог и познакомиться с новым соседом;
мы освоили внешний мир, но не внутренний;
мы очищаем воздух, но загрязняем душу;
мы разложили атом, но не наши предубеждения;
у нас выросли доходы, но упала нравственность;
мы гонимся за количеством, но теряем качество;
наше время - это время мирового затишья, но домашних скандалов;
большого количества развлечений, но меньших радостей;
большего разнообразия пищи, но менее полноценного питания;
мы живем в дни, когда работают оба родителя,
пытаясь обеспечить семью, но у нас все больше разводов;
наши дома выглядят красочнее снаружи, но в них живут разбитие семьи.
воскресенье, 07 сентября 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
Каждая пешка, если ее не съедят, может стать фигурой.
А. Амиэль
А. Амиэль
четверг, 07 августа 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
Знание без нравственной основы - ничего не значит.
Л.Н. Толстой
Л.Н. Толстой
суббота, 02 августа 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
Судьба пристрастна: она любит тех, кого и без того все любят.
Владислав Гжегорчик
Владислав Гжегорчик
суббота, 26 июля 2008
Наше безумие – отличная штука… (с)
Телевидение служит доказательством того, что люди готовы смотреть все что угодно, лишь бы не смотреть друг на друга.
Энн Ландерс
Энн Ландерс